Современники

По-фински помню только «Дайте хлеба!»

Удивительна судьба якутянки Марии Потаповой (Харанен), в канун своего 79-летия узнавшей имя своего отца и увидевшей отчий дом наяву. Она выросла и вырастила своих детей, нянчится с внуками и правнуками за тысячи километров от дома, в котором родилась и увидеть который довелось столь поздно… «Теперь я знаю, что рассказать потомкам. Теперь я знаю, кто я есть», - шепчет она, освободившись от тяжкого душевного груза, что сопровождал ее всю сознательную жизнь.

Мария Потапова всегда знала, что она финка. Потому что помнит, как долго-долго ехали в «теплушках», затем на повозках ее вместе со всеми привезли на берег холодного моря, где на берегу было много снега, а люди вокруг плакали от отчаяния. Ей было три года с небольшим. Мама тяжело заболела в дороге, долго мучилась и Мария Петровна отчетливо помнит, как поезд, после остановки на одной из станций, тронулся уже без ее мамы… Гораздо позднее, буквально несколько лет назад, она узнает, что, согласно документам, из Ленинграда их эвакуировали втроем, вместе с братом, которого она совершенно не помнит.

«Нас прикрепили к артели, председатель которой не разрешал нам есть рыбу, тогда как в других артелях немного давали поесть переселенцам. Еды совсем не было и по-фински я помню лишь одно предложение «анна лейбе» («дайте хлеба)». За мной стала присматривать тетя Ева, родная сестра отца, с которой мы и вернулись в Якутск. Помню День Победы, скудные огоньки вокруг, выстрелы в воздух. Но точно не могу сказать, 45-й это был год или годовщина Победы.

Осенью 1947 года тети не стало, и меня определили в детприемник, что располагался на Романовке. Тем временем мне исполнилось семь лет, пора учиться, а нас даже на улицу не выпускали. И вот, через какое-то время, собрав около 30 русскоязычных ребятишек, нас отправили в Диринский детский дом, что в Чурапчинском районе. Вот где было раздолье! И местные к нам очень хорошо относились». – вспоминает Мария Петровна. А отчество у нее по приемному отцу Петру Михайловичу Ефимову, учителю истории, который вместе с супругой Ириной Петровной, первой учительницей Марии, удочерил светловолосую девочку. «Я обязана им своей жизнью. Не подобрать слов, чтобы выразить им свою благодарность». – говорит она. Семья несколько раз переезжала, то в Кытанах, то в Черкех Таттинского (Алексеевского) района. Но второй родиной для нее стала чурапчинская земля, где она прожила практически полвека, встретив еще в детстве, в Кытанахе, своего будущего мужа Филиппа, с которым вместе вот уже 57-й год.

От дома к дому, от сердца к сердцу

Ее саму в Чурапче, пожалуй, знают все старожилы, и, во всяком случае, те, кто жил какое-то время в райцентре. Я помню, как по дороге в школу и обратно проходила каждый раз мимо добротной усадьбы, где терраса дома была выкрашена в ярко-синий цвет, что, по тем временам, в начале 80-х, было редкостью. А светловолосая хозяйка в теплое время года все время возилась у своих теплиц и огородов, щедро цветущих и растущих. Их усадьба располагалась в очень живописном месте, у озера, напротив народного театра и около моста, разделяющего село. А когда поднимаешься на школьный пригорок, двор был как на ладони.

«Мария Петровна, а зачем вы в синий цвет покрасили террасу?», – спрашиваю я. «Да не помню уже. Видимо краску достала, вот и покрасила», – удивляется она вопросу. «А то, что огороды засаживала, так земля хорошая была в аласах. Оттуда привозили, никаких удобрений не надо. Не то, что здесь, за ДСК», – демонстрирует она и хозяйственность, и практичность, кивая на приготовленную многочисленную рассаду на подоконнике, ждущую своего выезда на дачу за ДСК, как я понимаю. 

… Май 2018 года. «Вот дом вашего отца, а вот там, невдалеке – деда», – огорошит ее гид, сопровождавший в поездке в деревню Аудио (фин. Аутио). Она уже знала, как называется ее родная деревня, расположенная в 25 километрах от Санкт-Петербурга и готова была нанять такси, чтобы съездить, посмотреть. Но организаторы сами устроили поездку в эти места для делегации блокадников Ленинграда из Якутска – семи ингерманландских финок, депортированных из Ленинграда в Якутию в годы войны. А чуть раньше этот гид («врач, но все знает про эти места, давно интересуется вопросами переселенцев») спросил: «Как к вам обращаться?» – «Мария Петровна» – «А почему не Фоминична?». Так Мария Харанен поняла, что отца зовут Фома (фин. Томас)… «Дома неплохо сохранились, на каменной основе. Вообще, финны строили добротно, обязательно красят, обшивают. А какая там вокруг красивая природа, высокие деревья…», – рассказывает Мария Петровна. «И сразу захотелось домой, в родную Якутию. Я все поняла про себя. Все узнала», – говорит она, вспоминая самый волнительный момент поездки. Поездки, длиною в жизнь. На которую никак не могла решиться самостоятельно. «В Москву прилетала, а вот дальше, в Ленинград, не могла. Страхи, сомнения, обида какая-то, что ли была …», – говорит она, получается, отпустив и эту обиду. И сняв тяжелый камень с души, с которым она так долго жила. «Боялась, конечно, думала, заплачу, истерика случится, но ничего, выдержала, сама удивляюсь», – делится она. «А так мы все старались держаться, но почему-то мужчины первыми начинали пускать слезы», – удивляется она теперь.

Также она узнала, что их родню раскулачили, а добротные дома были отданы под пионерский лагерь. Старших братьев, которых у нее, оказывается, было трое, «всего вероятнее отправили на фронт». Мария Петровна как человек, десятилетиями проживший в сельской местности, прекрасно изъясняется на якутском языке, но предпочла вспоминать на русском.

Как выяснилось также, у нее есть двоюродные братья по отцу. Один живет в Санкт-Петербурге, второй – в Финляндии («журналист и писатель»). Кстати, в поездке делегацию блокадников сопровождали коллеги-журналисты из проекта «Дети солнца», рассказывающие о людях разных национальностей, оказавшихся волею судеб у нас в Якутии. (Статья «Долгая дорога к отчему дому» впервые была опубликована в «Ил Тумэн» в мае 2018 года – А.Б.)

Характер нордический, но нерешительный

Мария Петровна повидала многое в силу своей профессии – сорок лет отработала фельдшером, который на селе, как известно, специалист широкого профиля. Заменяла многих – от инфекциониста до нарколога, что называется. Насмотрелась всякого, так просто слезы лишней от нее не добьешься. Она и сейчас очень собранная, при этом живо интересуется всем происходящим вокруг. Видно, что после поездки приехали они с Филиппом Степановичем окрыленные. «Летели первым классом, отлично кормят, наливают, сколько угодно, пришлось даже останавливать стюардесс», – делится по секрету Потапов, пока супруга на кухне. Дети давно взрослые, сами нянчат внуков. Сын Александр, анестезиолог-реаниматолог, доктор медицинских наук, профессор. Дочь Надежда много лет трудится в структуре Саха(Якутия)стат, как сейчас называется главное статистическое управление республики. Династию продолжают внуки-медики – кто в Праге, кто здесь, в столице Якутии.

«Я, конечно, всю жизнь помнила, кто я по национальности. Как не думать о своих корнях, тяжело было вспоминать ранние годы, которые я отчетливо помню. Еще считала, что я одна осталась в Якутии из тех переселенных финнов».

В 1999 году Потаповы переезжают из Чурапчи в Якутск. Пройдет еще с десяток(!) лет, прежде чем Мария Петровна решится позвонить в финское культурное общество Якутии, что в Доме дружбы народов им. Кулаковского. «Председатель предыдущий сильно болел, его всегда не было, когда я звонила. Но однажды трубку взяла женщина, ее звать Раиса Анисимовна Зырянова, нынешний председатель землячества. Выслушав мою историю, сразу взяла меня «в оборот», дала надежду, что сможем собрать документы, восстановить мои законные права». А вот с ними, документами, пришлось ой как трудно. Пропали данные из Булуна, из Диринского детского дома, из архивов МВД. «А ведь я помню, как мы каждый месяц ходили отмечаться в органы», – с горечью недоумевает она. Была одна зацепка – в ЗАГСе нашлась-таки справка о смерти тети Евы, датированная 3 октября 1947 года. Но окончательно помог счастливый случай – одна из сестер Ефимовых (родных дочерей приемных родителей Марии) обнаружила на дне одного из старинных сундуков, чудом сохранившихся, документ об удочерении Марии Харанен из детского дома. Потаповы сделали запрос в петербургские архивы и вскоре оттуда пришел ответ – да, Мария вместе с матерью и братом были отправлены в марте 42-го на Север, в Якутию… Но еще полтора года шли судебные тяжбы, прежде чем государство официально признало ее тяготы и лишения. В октябре 2017(!) года Марии Петровне Потаповой (Харанен) торжественно вручили удостоверение «Житель блокадного Ленинграда» и «Ветеран Великой Отечественной войны». «Думаю, некоторые, потеряв надежду найти подтверждающие документы, так и остались ни с чем, без положенной помощи», – считает она теперь и надеется, что ее история поможет землякам вновь поверить в лучшее.

…Майская поездка в том году была успешно завершена, делегация ветеранов вернулась домой в Якутию, жизнь в которой для них сплетена особенным, только им познавшим способом – из трагических случаев и счастливых событий.