История

Пешком до Бестяха

В ожидании отправки они провели не одну ночь под открытым небом, под кустами по полмесяца и больше, некоторые - более месяца. Еду каждая семья вынуждена была готовить тут же, на костре. Эту картину дополняли около двух тысяч, мычащих от недостатка корма, коров и лошадей, которых разрешили взять с собой, выезжающим в Кобяйский район. Невозможно представить это жуткую картину!

Плохо одетые люди уже здесь, в Бестяхе,  начали голодать (через 3-4 дня иссяк запас продуктов, прихваченных из дома), болеть и умирать… А пароходы, баржи,  на которых должны были их повезти по назначенным районам, все не приплывали, так как накануне на них повезли в верховья Лены призванных на фронт. А чурапчинцев в спешном порядке погнали пешком до Бестяха, заставив покинуть веками обжитые родные места. Многие преодолели по 200 и более километров, оставив обжитые свои дома, хотоны, коров, утварь, кое-какую нажитую технику (сепаратор, плуг, самовар и др.) на произвол судьбы.

На семью разрешалось брать всего 16 кг вещей. Даже из перин заставляли вытрясти пух, чтоб объемные вещи не занимали место. Чурапчинцы были уверены, что их встретят, обеспечат жильем, всем необходимым для труда и даже продуктами, мукой - бесплатно, как заверяли уполномоченные на общих собраниях колхозников. Они говорили, что чурапчинцы приедут на все готовое.

«Здесь, кроме песка, ничего нет» 

На деле же получилось, что их никто не ждал, не встречал, не планировал (не знали же!) завоз продуктов под тысячи и тысячи неожиданно прибывших людей. Вначале местные, увидев ранним утром несколько сотен высаженных на голый, песчаный берег людей, подумали - не врагов ли народа, не предателей ли привезли? Чурапчинцы только тогда поняли, что их жестоко обманули.

В первых же письмах председатель колхоза «Орджоникидзе» Г.С. Николаев, прибывший с колхозом в Кобяйский район, писал своим, что «все, что обещали в Чурапче - обман, нас отправили, лишь бы мы быстрей уехали. Здесь ничего нет! Когда поедете, соберите отовсюду невод, сети, побольше сыромяжной шкуры для обуви и бечевки, и, если сможете, то и стол, стулья. Здесь, кроме песка, ничего нет».

А снег уже начал валить, наступала зима. Мужчинам пришлось наспех строить жилье или оборудовать старые, заброшенные хотоны под жилье! В двух других районах - Жиганском и Булунском - еще как-то решили вопрос устройства прибывших. В Жиганском местные эвенки даже уступали свой жилой дом, а сами переселялись в урасу, говоря, что им привычнее жить в ней. Но в Кобяйском районе, который к тому же был образован недавно, в отсутствии дорог между населенными пунктами (даже сейчас дороги не везде) был завезен запас продуктов лишь на полгода, только для самих жителей района, а тут нежданно добавились чурапчинцы, количественно немногим меньше половины населения района.

Представитель Совнаркома Неустроев, сопровождавший чурапчинцев в Кобяйский район, в своей телеграмме секретарю обкома ВКП(б) Степаненко указал: «Прибыли в 20 часов вечера на берег Арылах, вблизи Сангар в 70 км и в 170 км районный центр Кобяй. Нет представителя района, колхоза, наслега. Нет транспорта для дальнейшего передвижения. Имеем 30 кг хлеба на 297 человек. Кому обратиться, что делать неизвестно!». И такая ситуация, даже похуже, была повсеместно.

По чьей инициативе переселили чурапчинцев?

Побывавшие вслед за переселенцами в Кобяйском районе руководители республики: заместитель Председателя Совнаркома С.З. Борисов, второй секретарь обкома ВКП(б) Коровин, представитель Совнаркома М.Д. Нартахова заверяли население и вновь прибывших, что примут все меры по дополнительному завозу продуктов. Однако, вопрос так и не был решен - напрасны были ожидания!  Начались голод, смерть…

О тяготах, страданиях переселенцев написано довольно много. Но самый главный вопрос - почему, по чьей инициативе так спешно, не считаясь с наступающими холодами, переселили всех жителей, подчистую освободив половину территории Чурапчинского района - недостаточно исследован. Ведь руководители республики, района не могли не знать, что на местах, в переселяемых районах никто не создавал условия для приема нескольких тысяч переселенных! Представители обкома ВКП(б) - Кривогорницын - в Кобяйский, Ковлеков – в Жиганский, Щербаков – в Булунский районы - с сообщением о переселении 41 чурапчинского колхоза выехали лишь в 20-х числах августа. Да и за такой короткий срок невозможно что-либо решить с обустройством прибывших!

Основным доводом принятия 11 августа 1942 года столь скоропалительного решения о переселении 30-40 чурапчинских колхозов в северные районы Обком ВКП(б) указал «…крайнюю бесперспективность ведения полеводческого и животноводческого хозяйства в силу климатических и почвенных условий района. Вместе с тем имеется полная возможность использования   трудовых ресурсов этих колхозов в рыбной промышленности…».

Для выполнения фронтового заказа…

Но накануне, буквально в конце июля, Совнарком заслушал отчеты районов по сенозаготовке и дал разрешение на дополнительную мобилизацию из числа служащих и школьников, в том числе Чурапчинскому, наряду с другими районами.  Совнарком не увидел столь критического положения, а колхозники готовы были и дальше заготавливать сено, где только возможно, с выездом в другие места.  Когда встал вопрос о переселении, многие колхозы заявили, что худо-бедно заготовили сено, чтобы обеспечить перезимовку скота. Однако от второго довода – выполнения фронтового заказа - чурапчинцы не могли отказаться и вынуждены были согласиться на переселение. Да и кто мог перечить Обкому, не выполнять уже принятое его решение, да еще в военное время!  

Что же могло произойти в период между принятием решений двух высших органов республики – Совнаркома и Обкома ВКП(б)? Единственное, представители этих двух органов были направлены в районы для контроля за ходом сенозаготовки. В Чурапчу приехали С.З. Борисов и А.В. Паулин.  И оба потом были включены в состав комиссии по переселению: один - заместителем председателя, другой – членом.

В 1991 году, когда Саха-Якутский реском Компартии РСФСР принимал решение об отмене постановления бюро Якутского ВКП(б) «О мероприятиях по колхозам Чурапчинского района от 11 августа 1942 года», признав его ошибочным, А.В. Паулин выступал резко против, подчеркивая, что данное решение в то время  было единственно правильным. Только вот непонятно в чем правильность принятого решения? И скот, о котором пеклась власть, не сохранили - забили, сдали в закуп, перевыполнив план 1942 года в 245 раз. И людей, переселившихся в северные районы, умерло в несколько раз больше, чем оставшихся в своих наслегах, стали инвалидами и тысячи детей осиротели! Разве что выловили рыбы в Жиганском и Булунском районах в 2,5 – 3 раза больше, чем когда-либо. Но какой ценой?! В числе «дополнительных трудовых ресурсов», кроме чурапчинских переселенцев, на добыче рыбы    были спецпереселенцы: литовцы, финны – около 5 тысяч и вольнонаемные из Якутска, выпускники ФЗУ – более 1,5 тысяч.

Не предприняли никаких мер

В этой ситуации как повели себя руководители Чурапчинского района того периода - Белолюбский и Барашков? Противились ли принятию столь губительного решения обкома, призывали ли принять какие-либо меры по облегчению положения своих земляков на берегу Лены, когда те попали в невыносимые условия? Ведь они тоже знали, что ни в Кобяйском, ни в Жиганском, ни в Булунском районах заранее не создавались условия для приема чурапчинских колхозников с их семьями.

Ранее писали, что руководители района противились принятию решения о переселении колхозников в северные районы. Они, якобы, предлагали вначале отправить только трудоспособных мужчин, и что Белолюбский за непослушание на том заседании бюро даже получил выговор. Так писал в своих воспоминаниях А.Е. Захаров, присутствовавший на том заседании бюро 11 августа 1942 г., впоследствии ставший секретарем Обкома КПСС. Но, как показывают архивные документы и письма, руководители района, к сожалению, не предприняли никаких мер, чтоб облегчить участь своих земляков. Почему искажал суть события живой свидетель тов. Захаров?

Обращения чурапчинцев остались без внимания

15 сентября, пока бедные чурапчинцы еще находились в Бестяхе под открытым небом, первый секретарь РК ВКП(б) Белолюбский просил первого секретаря Обкома ВКП(б) Степаненко ускорить принятие постановления, проект которого подготовили Анашин, Борисов, Николаев, на что получил ответ: «Не спешите, обсудим по окончании работы по переселению».

А этим постановлением, принятым чуть позже, 29 сентября, ликвидировали 7 наслегов, закрыли 5 начальных и 3 неполных средних школы, а также больницы, магазины и пр. Руководители района не интересовались как устроились, какие трудности испытывают бывшие их колхозники. Их переселили на постоянное жительство, и они уже - не чурапчинцы.

Эту картину дополняет письмо счетовода колхоза «Ленин» из Мельджехси, переселенного в Кобяйский район, Председателю Совнаркома Муратову с просьбой воздействовать на руководителей района в оплате долга за переданные им при переселении сельхозмашины, скот, заготовленное сено. А теперь они сами живут в долг.  Их неоднократные обращения к руководителям района остались без внимания.

И только после назначения в 1943 году И.Е. Винокурова Председателем Совнаркома стали приниматься экстренные меры по хозяйственному обустройству переселенных чурапчинцев и возвращению их в свои родные места: в 1944 году - из Кобяйского, в 1946-м - из Жиганского и в 1947-м - из Булунского.

К тому времени засуха прошла. За успешное выполнение плана хлебозаготовок за 1944 год оба руководителя Чурапчинского района - Белолюбский и Барашков — были награждены орденами Отечественной войны II степени...

Ежегодно 19 сентября в Чурапчинском улусе отмечают День памяти о насильственном переселении 41 колхоза в северные районы в годы Великой Отечес­твенной вой­ны.

 Альбина ПОИСЕЕВА, народный депутат РС(Я) II, III и IV созывов Ил Тумэна, почетный гражданин Чурапчинского улуса.

Фото из ахива Якутского государственного объединенного музея истории и культуры народов Севера им. Ем. Ярославского.