Культура

А вот печатных версий почти не осталось. Да и читатель вырос. И издательство ЭКСМО предложило Владимиру Фёдорову переиздать книги.

Наконец, первая часть — «Служители трех миров» — снова увидели свет. Однако, начав читать, я поняла, что это совсем другая книга. Автор лишь отчасти возвращается к тому своему первому варианту, но не повторяет его. Об этом мы с ним и поговорили, и вот что он рассказал.

Африка в двух шагах от Якутии

— Как 20 лет назад в Якутске, так и сейчас выходят снова «Служители трёх миров» и «Воители трёх миров». Под тем же названием. Но это, действительно, совсем другие книги. Я их переформатировал. Если раньше они были написаны взглядом со стороны, то теперь я пишу от первого лица. За минувшие с первого издания 20 лет появилось много нового и мне захотелось об этом рассказать. Я побывал в Гренландии на Всемирном слёте шаманов, познакомился с европейскими шаманами, японскими, непальскими и другими. Обо всём этом читатель узнает из моих новых книг

Благодаря Гренландии я оказался в Африке и стал одним из первых современных писателей, кто там побывал в начале 2000-х годов. Надо сказать, что кроме Николая Гумилева и Андрея Белого, там вообще никого из известных русских писателей не было. Гончаров обогнул мыс Доброй Надежды на своём фрегате «Паллада», но в Центральной Африке не был. А в Гренландии, разговорившись с человеком, который занимался путешествиями по Африке, я загорелся и в тот же год отправился в Кению. К тому же, билеты от Москвы до Найроби и обратно обошлись мне всего в 20 тысяч, да и туркомпания выдала бонус по путёвке. И потом сайт этой компании целый год украшали сделанные мною африканские фотографии и репортаж, а в Якутске я провёл фотовыставку «Сердце Африки в сердце Якутии».

Потом еще четыре раза я ездил в Южную Африку, а также Египет, Тунис. Так что африканские шаманы и колдуны у меня тоже потянулись из Гренландии.

Красный лоскуток в Копенгагене

— В Гренландии мы были вместе со знаменитым шаманом Савеем, с которым я познакомился ещё в Якутске. Мы с ним жили в соседних палатках, а в Копенгагене с нами вышла забавная история. Дело в том, что эвенки привязывают кусок материи к ближайшему дереву там, где разбивают стоянку. Если есть, красную. Это знак для злых духов. Место, мол, занято, нечего им там делать.

Поселили нас в отеле на центральной площади Копенгагена, и мы вышли поискать, к какому бы кустику привязать эвенкийскую тряпочку. Деревья там такие же, как и в Москве — ветви очень высоко, не достать. Савэй ростом невысок, Октябрина, его помощница — тоже, и я не Гулливер. И всё-таки я увидел какое-то подходящее дерево, забрался, чтобы дотянуться до ветки, пригнул её и Савей завязал свою тряпочку.

И тогда мы спокойно пошли спать. По-тунгуски.

Целители трех миров

— Материала за двадцать лет у меня набралось предостаточно, и боюсь, во вторую часть все истории не поместятся.

Я не раз побывал в гостях у эвенов и эвенков, которыми заканчивается первая книга, у юкагиров. В Гренландии общался с гренландскими эскимосами, потомками друидов и викингов, на Аляске — с аляскинскими, был в шаманской деревне индейцев-атабасков, дважды выезжал на Камчатку, где свои шаманы — ительмены и коряки.

Много новых историй я узнал про шаманские войны, которые должны войти в «Воители трех миров» — в части того, как шаманы проводили военные обряды.

А что-то связано с моей малой родиной. Так, например, переписываясь со своей одноклассницей, я выяснил, что её дедушка был знаменитым шаманом, который вступил в войну с известным вилюйским шаманом, проиграл и был убит.

Много материала я собрал про знаменитого верхневилюйского шамана Никона, общаясь с его учениками и пациентами — о нём будет отдельная глава.

Скорее всего, мне придется издать третью книгу под названием «Целители трех миров».

Участник эксперимента

— Интересно, что в Гренландию мы ездили абсолютно бесплатно, нам оплатили проезд, проживание, а одна зарубежная компания, которая выпускает одежду для экстремалов, выдала нам на месте для испытаний пуховые куртки и экспериментальный спальный мешок, в котором можно спать на улице до –50 мороза. Для них было важно протестировать свою продукцию.

Свидетель камланий

— Сам я не только общался с шаманами, но и не раз был свидетелем камланий. В Москве было представительство одной зарубежной компании, которая занималась строительным бизнесом, но там работали люди, интересующиеся шаманизмом. И в Москве у них был офис, где Савей по моей просьбе устроил камлание с диагностикой двух женщин, после чего вынес вердикт, что всё у них хорошо.

А до этого я наблюдал, как он провёл на одной даче в Якутске инициацию молодого шамана из Вилюйска Федота Иванова. Об этом я пишу в книге.

Из книги:*

«…как выяснилось, во время камлания будут не только лечить больных, но и Савей проведёт очередное посвящение Федота, подняв его на следующую ступень шаманской иерархии.

Подойдя к даче, я поздоровался с уже собравшими­ся людьми, в том числе с двумя сидящими на скамеечке незнакомцами, которые тоже приветливо кивнули мне в ответ. Старший из них, по виду обычный пенсионер, приехавший в город из сельской глубинки, был одет в явно «выходной» костюм, с которым не очень сочеталась простецкая вязаная шапочка, набок натянутая на голову. Он неторопливо потягивал сигарету и что-то негромко говорил своему собеседнику — современному молодому человеку. Мне и в голову не пришло, что пе­редо мной были два главных героя вечера.

Всё изменилось, когда они, облачившись в свои костюмы и взяв в руки бубны, вышли и сели на пол в главном углу небольшой гостиной. За спинами шаманов встала помощница Савея Октябрина, а мы остальные, человек пятнадцать, расположились полукругом и замерли в ожидании.

В самый первый ряд хозяева посадили трёх больных, которых должны были исцелять шаманы, — бабушку, женщину и молодого парня.

Солнце за окном спряталось за лес, в гостиной быстро потемнело, и её слегка освещали лишь отблески огня из дверцы железной печки. Бубны зарокотали сначала еле слышно, потом всё сильней, вместе с ними становились громче и голоса шаманов. Они поднялись и начали свой древний магический обряд.

Камлание проходило без излишней экзальтации и внешних эффектов, без прыжков под потолок и диких выкриков, а было направлено на сакральность происходящего, на внутреннюю энергетику, которая, казалось, была разлита в воздухе и плотно наполняла комнату.

На груди шаманского костюма Савея не было ни одной подвески и вообще какой-либо нашивки или изображения, но зато на спине, особенно в нижней части, их находилось такое множество, что разглядеть все, особенно в полумраке и во время движения, было невозможно. Отчётливо выделялись лишь «лось» — символ главного духа наверху спины — и чуть ниже его большой металлический круг с пробитыми и заклёпанными отверстиями. В такт движениям шамана звенели три колокольца разного размера, и поблёскивали металлические «кости» на руках-крыльях.

На костюме Федота бросались в глаза железные «эполеты» на плечах, которых я прежде никогда не видел, на верху спины прыгали и звенели семь бубенцов, под ними позвякивало множество парных подвесок в виде вытянутых металлических конусов, блестели стальные круги с чеканкой на них. Впереди, в верхней части груди, угадывались изображения медведя, быка и ещё каких-то животных.

Интересно было то, что Савей, «проводя» Федота по путям-дорогам нового шаманского уровня, распевал на древнем тунгусском языке, а посвящаемый следом повторял их слово в слово, хотя был якутом.

После камлания Савей, присев на корточки под бе­рёзкой недалеко от крыльца дачи, снова долго и молча курил. Из-под его шапочки выглядывали мокрые на­сквозь волосы. Было видно, как он устал…

Знак шамана

— Тема шаманизма будто сама находила меня. Я сейчас подумал о том, что Владимир Кондаков, который был председателем Ассоциации народных целителей Якутии и почитался белым шаманом, собственноручно вырезал для меня чорон — он стоит у меня дома.

Я думаю, почему в Якутии много поэтов? А ещё больше мелодистов. Потому что когда в 20-е годы шаманизм запретили, эта энергия переродилась в творческую.

Мой земляк — писатель Николай Лугинов отдал свой отчий дом под музей. В том посёлке всего-то 700 человек населения, а в его музее висят портреты 15 заслуженных работников культуры, которые родились в радиусе примерно 100 км: художники и артисты, и три народных писателя — якут Лугинов, эвен Кривошапкин и русский Федоров.

В Кобяйском улусе родился, хоть и вырос в Покровске, режиссер Андрей Борисов. Там же родились первый председатель Союза композиторов Захар Степанов, председатель Союза мелодистов Калининский, директор Саха театра Анатолий Николаев, Далана и другие известные деятели культуры.

Происходит какая-то сублимация энергии, она превращается из одного вида в другой. Выходит, что таланты, как и шаманов, рождает сама земля.

Коммунисты объясняли количество самородков, рожденных в якутской глуши тем, что там были ссыльные революционеры, которые их обучали. Но в моем родном Кобяйском улусе ни одного политссыльного революционера не было.

Что означают сны

— Долгие годы за мной по ночам гнался медведь. И вот один профессор университета, занимающийся религией Егор Сидоров, рассказал, что ему в детстве тоже снился такой сон. Оказалось, это форма шаманской инициации — у тунгусов, эвенов и эвенков. «Если бы этот медведь тебя во сне догнал, — сказал он, — ты бы стал шаманом».

А я рос в атеистической среде, где никто ни в бога, ни в черта не верил, а единственный священник в республике тогда жил в Якутске. Но в начале нового века я всё-таки пришёл к этой теме. Она будто с неба на меня упала.

О другом своем сне я написал рассказ «Ночной целитель», и он есть в этой книге.

Из книги*:

…Спустившись за водой, Василий поинтересовался, что я выискиваю. «Куриного бога» ищу, — пояснил я. — Камень с дыркой... на память...

«Куриного бога»? — повторил Василий, усмех­нувшись. — Ну, вы, русские, даёте! Не могли название получше придумать... Будто из курятника...

— А твои эвены как его называют?

— «Агдыри удён» называют — «громовой камень». В старину считали, что дырки в них молнии пробивают во время самых сильных гроз. Перекочевав на новое место, эвен первым делом брал висящий на шее такой камень-оберег, подносил к глазу и осматривал через дырку всё, что было вокруг, — деревья, склоны, речку... Считалось, что так можно было оградить стоянку и её ближние окрестности от всякой нечисти... Ну и, конечно, самого хозяина такой талисман защищал от разных напастей, удачу приносил на охоте. Им же шаманы лечили людей и оленей...

Увы, до самых густых сумерек мне так и не попа­лось ни одного «куриного бога».

Боль моя не проходила. Парни мне посочувствовали, добавили какие-то таблетки из своих аптечек, быстро разложили походные спальники, погасили свет и дружно засопели.

Я лежал, невольно вглядываясь в темноту противоположной стены, и ждал, когда подействуют лекарства, но боль не исчезала и не давала заснуть. Порядком измученный, я временами начинал проваливаться в какую-то полудрёму, но очередной спазм опять выталкивал из неё. Сколько времени это продолжалось и сколько мне оставалось терпеть до утра — сказать было трудно.

Дверь избушки вдруг неслышно распахнулась, и на её пороге, заставив меня онеметь и застыть от неожиданности, появился какой-то неведомый старец. Его светлое длиннополое одеяние и рассыпанные по плечам длинные волнистые волосы, перехваченные на лбу кожаным ремешком, отливали бело-голубым лунным светом. На фоне мерцающей благородной седины изрезанное морщинами лицо старца с узкими прорезями азиатских глаз казалось неестественно тёмным, каким-то густо-коричневым, но при этом оно не пугало, а излучало какую-то мудрость и доброту, постепенно меня успокаивающую. Дождавшись, пока я приду в себя, он спросил то ли на русском, то ли на каком-то другом языке, который я прекрасно понимал:

— Болит?

— Болит, — выдохнул я и инстинктивно сел, но он остановил меня жестом, показав, чтоб не двигался. И тут я заметил, что в правой руке старец держит не­большой овальный камушек цвета его лица, в отверстие которого продета тонкая кожаная тесёмка. «Да это же “куриный бог”! — мелькнуло в мозгу. — Громовой ка­мень!..»

Поймав мой взгляд, старец чуть кивнул головой, будто подтверждая догадку, шагнул ближе и, протянув ко мне руки со своим амулетом, надел его на мою шею. слегка коснувшись волос и кожи лёгкими прохладными пальцами….

Тайна избушки на курьих ножках

— Шаманизм был и у славян, они же тоже были язычники. Но у них он практически не сохранился, и мы об этом можем только догадываться. Когда я писал о шаманских захоронениях, мне открылась тайна избушки на курьих ножках. Русские тоже, как и якуты, делали воздушные захоронения. Избушка на курьих ножках — ни что иное, как шаманский арангас.

Древние люди выбирали четыре крепких дерева, на которых делали помост, ставили туда гроб. А чтобы эти деревья стояли дольше, не падали, корни специально окапывали, обнажали, поэтому они засыхали и не гнили. Выходило, что эти деревья стояли на корнях, напоминающих курьи ножки.

И вот лежит там Баба-Яга — нос в потолок врос. А почему? Да потому, что сам по себе гроб невысокий. А косы у женщин были длинные, в колоду не входили, и они обычно так и висели снаружи. Кстати, гроб тогда еще делали не из досок — выдалбливали толстое дерево, как пенал, туда и клали покойника и закрывали. Понятно, что места там мало. Представьте себе гроб на дереве, а из гроба волосы свисают. Страшно? Вот вам и Баба-Яга в избушке на курьих ножках — славянская традиция.

Пока падает топор

— Пока топор падает, бревно отдыхает, — гласит якутская пословица. Пока издательство ЭКСМО не требует вторую часть «Воители трех миров», которая почти готова, я работал над сценарием фильма про Михаила Ефимовича Николаева. И превращал в повесть пьесу «Запасной аэродром» — там очень много чего осталось за рамками спектакля. Кстати, прошлой осенью этот спектакль получил диплом Международного фестиваля «Золотой витязь».

Надеюсь, что вторая книга о шаманизме не заставит себя долго ждать. А за ней, возможно, и третья.

Беседовала Елена СТЕПАНОВА

*Отрывки из книги напечатаны в значительном сокращении.

Фотографии из архива Владимира Фёдорова.